"Пиковая дама" впервые в театре Станиславского
Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко представил премьеру оперы Чайковского "Пиковая дама" в постановке дирижера Александра Лазарева и режиссера Александра Тителя, в сценографии Сергея Бархина и с костюмами Марии Даниловой. Постановщики нашли собственное талантливое решение сотни раз трактованного оперного шедевра, которое позволяет заново услышать и прочувствовать трагический месседж этого гениального произведения - последней лирической русской оперы.
Конечно, потом был еще "Алеко" юного Рахманинова, потрясающая "Царская невеста" "Римского-Корсакова.... Да вот, собственно, и все на эту тему. Тем более, что в "Царской невесте", абсолютнейшем, разумеется, шедевре, историческая тема образует сильный внешний контекст, которому подчинены бушующие страсти героев. У Чайковского весь конфликт - внутренний, рожденный не "объективной реальностью", а состоянием личности. Прекрасный музыкант Александр Лазарев и тонкий психолог Александр Титель адекватнейшим образом развили эту коллизию, переместив действие в 10-е годы прошлого века и вытащив на поверхность "модерновость" музыки Чайковского. Сделано это невероятно чутко, изящно, без вульгарности и насилия над материалом. Петербург "Пиковой дамы" - это Петербург Андрея Белого и Алексея Толстого, Александра Блока и Артура Лурье. Но в то же время и Пушкина - "город пышный, город бедный, дух неволи, стройный вид, цвет небес зелено-бледный, скука, холод и гранит..." Режиссер и художники все время подбрасывают зрителями знакомые смысловые коды – аккуратно, не агрессивно, в расчете на тех, кто поймет.
Сергей Бархин создал холодное полупустое пространство с помпезной классической колоннадой и лужами на сцене: в Питере всегда мокро. Здесь не будет ни одной краски теплых тонов: только синий, бирюзовый, голубой, зеленоватый. И все время - предчувствие войны. Сначала даже не понимаешь, почему. А все очень просто: почти все мужчины в военных мундирах, мелькают женщины в узнаваемых костюмах медсестер времен Первой мировой, в военную форму одеты мальчики в первой сцене в Летнем саду, марширующие и прославляющие царя. Фрагменты текста детского хора , как и текст финала третьей картины, скорректированы самим режиссером и отличаются от оригинального либретто, действие которого как известно, происходит в правление императрицы Екатерины Великой. В конце третьей картины, после пасторали "Искренность пастушки", которую разыгрывают герои оперы, одетые в модные в эпоху модерна стилизованные костюмы комедии дель арте, гости, воздев руки в приветственном жесте, ждут появления императора. И зрители уже готовы увидеть Николая Второго. Кстати, редко кто из постановщиков "Пиковой дамы" удерживается от соблазна устроить в этом месте императорское дефиле - от Екатерины Великой до Сталина. Но Тителю вкус не изменяет: спектакль лишен даже малейшего намека на кич. И потому император так и не появится.
Сюжет и музыка, помещенные в другую эпоху, не только не сопротивляются, но как будто бы страшно благодарны за такое перемещение постановщикам, которые строго следуют партитуре, ничего не купируя и не меняя местами. Маэстро Лазарев отказался от наслоившихся за долгие годы штампов в исполнении партитуры Чайковского, прежде всего, темповых. С первых тактов вступления появляется ощущения движения - безостановочного, безтормозного, повинующегося внутреннему нерву. Оркестр играет настоящее симфоническое произведение Чайковского, насыщенное сквозным развитием, а сценическое действие полностью органично музыкальной драматургии. И потому досадные неряшливые ляпы в оркестре типа кикса меди, хочется простить.
Очень выразителен Николай Ерохин в партии Германа, что всегда является ключевым моментом в интерпретации этой оперы. Обладатель прекрасного драматического тенора с баритоновой краской в тембре и хорошими верхними нотами, правда, иногда взятыми как бы с вспомогательного "трамплина", Ерохин играет харизматичного истерика, живущего в безумном игровом угаре, ставшем фирменным знаком эпохи деканданса. Ерохин интересен и в лирических сценах с Лизой, и в драматичной сцене с Графиней – отнюдь не старухой, а моложавой, стройной, саркастичной и роковой женщиной-вамп играет ее Елена Заремба, и, конечно, в кульминационной арии «Что наша жизнь? Игра», которую певец поет при включившемся основном освещении, обращаясь к залу. И этот простой, казалось бы, прием срабатывает очень сильно.
Конечно, хотелось бы поверить, что Лиза предпочла такого странного маргинала Германа благородному Елецкому, партию которого замечательно исполнил Станислав Ли. Тем более, что для барышни эпохи модерна это было вполне типично. Но, увы, дебютантка Ксения Мусланова пока не осилила вокальную партию, которая оказалась для нее слишком сложной. А потому ей уже было не мотиваций и не до психологических нюансов. Хотя режиссер придумал для этой роли множество тонких деталей, которые помогают актрисе раскрыть своеобразие личности героини.
Финал оперы заставляет сжаться сердце. Звучит финальный заупокойный хорал. На последних звуках оркестра мужчины, одетые в офицерские мундиры русской армии медленно удаляются вглубь сцены. Уходят навсегда, символически унося с собой все, что дал русской культуре XIX век с его канонами чести, благородства, любви, глубоких страстей, искренних чувств. Которые мы теперь, спустя сто лет, разучились выражать без иронии и стеба.
