В театре Пушкина поставили раннюю пьесу Брехта
В Театре имени Пушкина поставили раннюю пьесу Бертольда Брехта — ту самую, что сам автор считал неудачной, — «Барабаны в ночи». Да и первая ее постановка в Мюнхене 1922 года едва выдержала один сезон. Но это, похоже, ничуть не смутило питерского режиссера Юрия Бутусова, который именно «Барабанами» решил завершить свой брехтовский диптих в Пушкинском. В том, на что он рассчитывал и что из этого вышло, разбирался обозреватель «МК».
Не знаю, как Юрий Бутусов, но худрук Пушкинского, Евгений Писарев, явно рисковал, согласившись на не очень выгодный с исторической точки зрения материал для своей труппы. Во-первых, пьеса эта имела конкретную отсылку — Ноябрьская революция в Германии 1918 года, в которой автор лично участвовал, но был крайне разочарован. Вот свое разочарование и озвучил «Барабанами в ночи» (первоначальное название — «Спартак», но не в честь раба-гладиатора, а организации, созданной левыми социал-демократами и преобразованной в КПГ). Во-вторых, в Пушкинском уже идет, и с огромным успехом, «Добрый человек из Сезуана» Бутусова, и подтверждать успех «Барабанами», а не, скажем, «Трехгрошовой оперой», многим показалось как минимум странно. Но тем не менее театр рискнул и…
— Да это какой-то цирк уродов! — восклицает один из героев. Он прав — на сцене действительно паноптикум: мужчина с ярко-зелеными волосами и вытянутым лицом (Карл Балике, он же владелец фабрики снарядных ящиков, он же глава семейства), его супруга Амалия, с выбеленным лицом и рыжей косой через плечо, — вылитая смерть с известным инструментом жатвы. Дочь их Анна — растрепанная кукла-аниме — и ее жених Фридрих Мурк, с видом клоуна-неудачника всякий раз проваливающегося с репризой и оттого недовольного всеми.
Картину «уродов» дополняет второй план, где проститутка в платье «вытянутая майка-алкоголичка», некто в котелке и усиках, а также мальчик или девочка (сразу не разобрать), что бескровным голосом, но с легким грассированием объявляет почтенной публике, что ее ожидает, суть поступков героев ну или на худой конец антракт. Вот такой «теплой», но несколько взнервленной компании (все-таки на улице восстание, стреляют), собравшейся в пивнушке, отравить жизнь пришел... покойник. Спокойно, ничего трэшевого (хотя как посмотреть на саму жизнь этих людей) — просто прежний жених Анны, Андреас Краглер, считавшийся без вести пропавшим на войне, а значит, убитым, взял да и явился. Невеста хотя и беременная, но «покойничка» все равно любит. А тот — в балетной пачке, сползающей с ослабевшей мужской груди. Словом, картина маслом.
